Экономист, председатель Совета партии "РОДИНА" по экономике и бизнесу Михаил Хазин на страницах "Известий" рассказал о том, почему страна не может перейти к экономическому росту:
Прежде, чем говорить о конкретных цифрах, описывающих политику денежных властей России, необходимо объяснить причину и логику такой политики. Суть ее описывается моделью "Вашингтонского консенсуса" (утвержденной в конце 80-х под эгидой МВФ модели перехода к капиталистической экономике для бывших социалистических стран). Эта модель была принята к исполнению "командой Гайдара" для России в 1992 году и реализовывается до сих пор (с небольшим отклонением в 1998-2002 годах, в период пребывания на посту руководителя Центробанка В.В.Геращенко).
В дальнейшем эта политика будет называться либеральной, а ее адепты, соответственно, либералами. Это не совсем соответствует изначальному содержанию термина "либерализм", но такая ситуация исторически сложилась в рамках экономико-политического дискурса в России.
Вопрос о целесообразности проведения такой политики в начале 90-х, в общем, не стоял, поскольку на тот момент страна, во-первых, остро нуждалась в валюте, а, во-вторых, уж коли было принято решение присоединяться к мировой долларовой (бреттон-вудской) системе, спорить о правилах, которые предлагали руководители этой системы, было бы по меньшей мере странным. Другое дело, что, как будет видно ниже, адаптации этих правил в интересах страны никогда не производилось, а сегодня их выполнение представляется, мягко говоря, не совсем рациональным. При этом, хотя описание политики "вашингтонского консенсуса" для руководства страны и для общества менялось, общие ее принципы оставались неизменны.
Суть политики "вашингтонского консенсуса" в ее российском варианте сводится к тому, что главным источником развития страны должны быть иностранные инвестиции. Смысл такого решения с точки зрения ее западных адептов понятен: в стране с традициями централизованного планирования принципиально важно было выстроить инвестиционный процесс в рамках "невидимой руки рынка". При этом в среде либеральных экономистов, которые до сих пор отстаивают эту политику как единственно возможную, предполагалось (и это, безусловно, было сильным упрощением), что для привлечения иностранных инвестиций достаточно "финансовой стабильности", что означает, во-первых, бездефицитный бюджет, во-вторых, низкую инфляцию. Дополнительным фактором было обязательное условие МВФ по запрету на ограничения валютообменных операций.
Решение первой задачи неминуемо приводило к резкому сокращению социальных расходов и государственных программ, что, в свою очередь, вело к закрытию многих предприятий, росту безработицы, падению уровня жизни и, соответственно, необходимости роста социальных расходов бюджета. Но главной проблемой российской экономики стало то, что для борьбы с инфляцией использовался метод сокращения наличной денежной массы. Этот метод был связан с тем, что российские либералы (об этом часто публично говорили, например, и Гайдар, и Чубайс, и Дубинин, и Кудрин) считали, что инфляция носит исключительно монетарный характер. Это утверждение не соответствует действительности, о чем было известно уже в середине 90-х годов (можно сослаться, например, на доклад руководителя Департамента кредитной политики Минэкономики России, подготовленный к заседанию коллегии министерства в ноябре 1996 года), однако представители либеральной команды, скорее всего, уже по чисто политическим причинам, продолжали настаивать на этом тезисе.
В результате проведения такой политики экономика России была сильно демонетизирована, и, как следствие, резко упала собираемость налогов в бюджет. Либеральные денежные власти (руководство ЦБ и Минфина) решили компенсировать это за счет выпуска государственных ценных бумаг (ГКО), которые за счет своей доходности как пылесос высосали все финансовые ресурсы из реального сектора экономики, что закончилось дефолтом. Его неизбежность была очевидна задолго до августа 1998 года (Экономическое управление президента РФ подготовило соответствующий доклад еще в октябре 1997 года), но по политическим причинам либеральное правительство отказалось принимать меры, которые бы позволили избежать проблем.
После дефолта политика Геращенко позволила резко нарастить монетизацию экономики, что привело к снижению инфляции и быстрому росту экономики в 1999-2003 годах (темпы роста достигали 15% в год). Однако в конце 2002 года руководителем Центробанка стал представитель либеральной группы (С.Игнатьев, один из руководителей Минфина перед дефолтом), который вернулся к политике "вашингтонского консенсуса". В результате финансовое состояние экономики резко ухудшилось (промышленная инфляция, аналог американского индекса PPI, выросла в 2004 году сразу в два раза, с, примерно, 14% до 28%), темпы роста экономики стали падать, однако рост нефтяных цен к середине 2000-х годов частично компенсировал эту проблему.
При этом уровень монетизации оставался недостаточным, будучи ниже нормальных значений в 2-2.5 раза, как следствие, кредитование оборотных средств предприятий реального сектора оставалось низким, соответственно, по мере укрепления реального курса рубля падала их конкурентоспособность. Поскольку уровень жизни граждан рос (за счет нефтяных доходов), это привело к колоссальному росту импорта товаров народного потребления, который достиг к кризису 2008 года более 300 миллиардов долларов в год по официальным данным (в реальности эта цифра существенно больше). Одновременно, в связи с тем, что Центробанк вернулся к политике "вашингтонского консенсуса" и продолжил бороться с инфляцией за счет рестрикционной политики (то есть сокращения денежной массы), рублевое рефинансирование финансовой системы России было недостаточным, и оно компенсировалось ростом долларовой задолженности. Фактически ЦБ вернулся к политике currency board, то есть вводил в экономику только такое количество рублей, которое было обеспечено валютными резервами.
После 2008 года, когда рухнула модель высоких нефтяных цен (фактически вызванных неудержной эмиссией долларов в США), экономика России сильно просела, но в 2009-11 годах произошел компенсационный рост. Проблема началась с конца 2012 года, когда механизм роста за счет иностранных инвестиций исчерпал свой потенциал.
Связано это было с тем, что любой инвестор (тем более частный) хочет иметь возможность возврата своих инвестиций, причем в той же валюте, в которой они были сделаны. До 2008 года, когда массово росла капитализация активов в России, это желание во многом реализовывалось за счет получения кредитов в западных банках под залог активов в России, но с 2008 года этот механизм работать перестал. А прямой вывод капитала стал ограничен из-за того, что объем поступающей в страну валюты сократился (вместе с ценами на нефть), притом что значительная ее часть идет на закупку товаров народного потребления по импорту и возврат сделанных в 2000-е годы кредитов.
При этом политика "финансовой стабилизации" продолжается, как следствие, монетизация экономики недостаточна. С учетом того, что спекулятивные (в первую очередь, валютообменные) операции не ограничиваются, а их доходность много выше, чем доходность вложений в реальный сектор, фактически рублевые инвестиции, за исключением бюджетных, жестко ограничены политикой денежных властей. В результате к IV кварталу 2012 года сокращение притока иностранных инвестиций привело к тому, что их объем стал недостаточен для простого воспроизводства экономики, и она перешла к спаду.
Примечание: правительство крайне не заинтересовано в том, чтобы данные о его реальных результатах стали достоянием руководства страны и общества. По этой причине статистика постоянно фальсифицируется с целью продемонстрировать пусть минимальный, но рост. Попытки Росстата поддерживать общую картину хотя бы на минимально "приличном" уровне привели к тому, что его перевели из прямого подчинения Правительству РФ под контроль Минэкономразвития. При этом колоссальное количество косвенных данных, от предоставленных общественными организациями до внутренних противоречий Росстата между его главными показателями и данными "второго уровня", показывают, что последние 5 лет экономика России устойчиво сокращается.
Этот спад составляет примерно 2-2,5% в год (более точно указать сложно, и по причине бухгалтерской природы самого показателя ВВП, и из-за недостаточно достоверных исходных данных), исключение составил 2015 год, когда темпы спада были сильно выше. Это связано с резкой девальвацией рубля (организованной Центробанком во исполнение инструкции МВФ в адрес развивающихся стран, аналогичный процесс происходил в это время во многих странах) и для его преодоления категорически необходимо отказаться от политики "вашингтонского консенсуса". В частности, перестать надеяться на рост иностранных инвестиций (в условиях санкций это практически невозможно) и перейти к политике превращения рубля в инвестиционную валюту.
Полностью статья Михаила Хазина для "Известий" доступна по этой ссылке.
